ПРОБЛЕМА НЕСТАБИЛЬНОСТИ МОНАРХИИ

Сторонники монархии в качестве аргумента в пользу этой формы правления часто говорят о стабильности, присущей ей. Где-то это так. В пределах одного царствования, при достаточно мудром монархе в стране может наблюдаться какая-то стабильность. Однако вся стабильность часто исчезает в никуда при смене монарха. И отголоски этой смены зачастую откликаются через десятилетия, внося смуту в дела государства. Давайте взглянем на нашу собственную историю. Династический кризис – явление в ней, не сказать, чтобы обыденное, но и не уникальное точно.

Первое, что приходит на ум – приход к власти Князя Владимира Святого, крестившего Русь. Начнем с того, что при более поздних правилах престолонаследия, на которые повлияло христианство, с его моногамией, он в принципе не имел бы прав на престол, оставшись одним из бастардов. Однако в дохристианской Руси правила и понятия были иными. Раз отец принял в род, значит законный и равноправный. Отсюда право бороться за отцовское наследство. Однако братья Олег и Ярополк не собирались просто отдавать то, что, по их мнению, принадлежало им. Разразилась междоусобица. Брат пошел на брата. И дело не в том, каким правителем стал Владимир, а какими могли бы быть Ярополк с Олегом, а в тех бедствиях, какие принесла гражданская война. Владимир воспользовался помощью скандинавов, которым нужно было платить, которые были по сути оккупантами. Сколько русских дружинников полегло в войне, только ослабившей страну? Сколько простого люда? Сколько пожжено и пограблено?

Идем дальше. Мы сейчас отмечаем День народного единства. Однако вспомним, что перед праздником были польское нашествие, смута, хаос. А причиной был опять династический кризис. Царь Федор I «Блаженный», - сын Ивана Грозного, - умер, не оставив наследников. А дальше – борьба за власть претендентов как внутренних, так и внешних, интервенция, неисчислимые бедствия для страны, получившие название Великая Смута.

Петр I. Начал царствовать с решения вопросов престолонаследия. Как они решались, иллюстрируют картины «Утро стрелецкой казни» Сурикова и «Царевна Софья» Репина. А закончил, не отдав распоряжений о наследнике. И последовала череда дворцовых переворотов, в результате которых на русском престоле оказалась Гольштейн-Готторпская династия в лице Петра III и совсем скоро – его жены – императрице Екатеирины II «Великой». Отдавая должное этой немке на российском троне, всё-таки отметим, что, мягко говоря, специфические детали её прихода к власти, послужили поводом к Пугачевщине, когда под знамена якобы выжившего Петра III встали тысячи людей, а страна снова оказалась на грани смуты.

Наконец Восстание Декабристов. Снова династический даже не кризис, а сбой, осечка. Один брат отказался наследовать, а второй – даже не знал о существовании тайного манифеста, по которому ему доставался престол.[1] Трудно сказать, чтоб было бы со страной, если бы не решительность Николая I и его военачальников? Чтоб было бы, окажись у власти заговорщики? Изучение материалов того дела говорят, что хорошего мало. Очередная смута и гражданская война – как минимум.

Это история нашей страны. А что же Европа? В каждой стране были свои смуты, свои династические кризисы. Мы вспомним один, но затронувший почти всю Западную Европу. Речь идет о Войне за испанское наследство. А что же послужило причиной? Снова бездетность монарха. Карл II – последний Габсбург на испанском престоле скончался бездетным, завещав трон герцогу Анжуйскому Филиппу – внуку короля Людовика XIV. Император Священной Римской империи Леопольд I Габсбург стал отстаивать права своей династии, а Людовика XIV – свои по завещанию. К войне присоединилась Англия и Голландия, не желавшие усиления Франции. И война закрутилась как снежный ком. С 1701-го по 1714-й Испания, Франция, Священная Римская империя, Англия, Голландия, Пруссия, Португалия и другие[2], истребляли друг друга на континенте и в колониях.

Что делать? Подбирать монархов как племенных кобыл и жеребцов? Как совместить это с другими качествами, необходимыми правителям? Тем более, что пик знаний и опыта приходится, как правило, на тот возраст, когда репродуктивные качества идут на спад. И что с этим делать – никто так и не придумал.