![]()
![]()
Методологически Фоменко объясним. Он начал работать, когда в Европе утвердился негативная философия, начатая Теодором Адорно с его «Негативной диалектикой», продолженной Поппером с его идей негативной верификации явлений, и завершенной фальсификационизмом ученика Поппера Лакатосом. Если постараться быть краткими, то суть одного из методов заключается в выдвижении ошибки как повода для её опровержения. Так формируется истина от обратного. Споря с неправдой, ошибкой, вы формируете правду и безошибочность.
Речь идет о негативном провоцировании положительного. Причем это знание можно считать более надежным, поскольку оно уже изначально прошло проверку (верификацию) на ошибку.
Эффективность метода заключается в том, что от взаимодействия с негативным трудно отказаться, трудно от него отойти, поскольку негативное имеет свойство активно распространяться в силу лёгкости утверждения. Поэтому от него сложно отвернуться и им сложно пренебречь.
Если от положительного можно отказаться, им можно пренебречь сделать другой выбор по принципу «нравится – не нравится», то наступательная негативности вынуждает нас на неё реагировать.
Если хотите, в этом состоит изначальное алиби Фоменко, который в результате всех разоблачений усмехнётся и скажет: что ж, я вам помог, я вас вынудил достигнуть истины, какие ко мне могут быть вопросы? Я высказываю недействительную вещь – докажите, что это недействительная вещь и вы получите действительную вещь.
Формула «докажи обратное» делает из Фоменко этакого интеллектуала-провокатора. Действительно, заявление о сокращении истории на полторы тысячи лет путем математических раскладов, заставляет заняться математикой, периодизацией истории, выявлением того, на какие факты опирается Фоменко, чтобы выдвинуть ошибку как истину.
Этот момент важнее, поскольку в негативной позиции есть важная составная: она изначально не признает, что она ошибочна и ошибка, дефект выдвигается как истина. Иначе не было бы смысла дискутировать.
Именно этот момент в негативной философии заставляет нас пристально подумать об этом методе. Ведь фальсификационизм заставляет нас чуть ли не конституировать ошибку и принять её положительный статус. Но тогда нам нужно Фоменко ввести в учебные процессы и научить сначала формировать ошибку, а потом её опровергать. То есть жить в постоянном дуальном двоемирии и сомнении.
Мы же предлагаем все-таки принять иную позицию: если ошибочность доказывается, то она аннулируется вместе с её провокационным статусом. Отсюда тиражирование уже снятой ошибки должно иметь штрафные перспективы. Если мы докажем раз и навсегда, что бомба такого-то типа портит рельсы и поезда с них сходят, это значит, что эксперимент получил положительное знание и снял угрозу с поездов, идущих по рельсам. И это значит, что раз за разом подкладывать бомбу под рельсы нет нужды, а если кто-то всё-таки её подкладывает, он уже не помогает истине, а является криминальным элементом.
С этой точки зрения исследования Фоменко – это сборник апорий – противоречий и версий их объяснения, которые требуют доказательств.
Есть второй момент в методике Фоменко. Он больше имеет отношение к идеологии, политике. Он выдвигает, к примеру, патриотическую версию русской истории. Но сгущение плюсов приобретает абсурдный вид настолько, что возникает предположение об использовании метода доведения истины до абсурда путем наращивания в её пользу нелепых, но политически выгодных, доказательств. Это – щит Фоменко, потому что у защитников Фоменко возникает тезис: как, вы против величия русской истории? Если вы против Фоменко, то вы против величия русской истории?
Увы, есть смысл разоблачать и это, чтобы величие абсурда не смыло реальное величие страны и её истории.
