КОНСЕРВАТИВНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ

Несомненно, что консерватизм проявился как антиреволюционное учение. Но отрицание переворотного развития общества не привело к четкому пониманию того, а что же предлагает консерватизм в качестве версии развития общества, назвав его эволюцией. Эволюция – это что? Постепенность? Постепенность – это что? Последовательность? Последовательность – это что? Как ни странно, консервативные мыслители не смогли ответить на этот ключевой вопрос: эволюционное, постепенное, последовательное развитие общества – это что на самом деле значит? Каковы положительные примеры этой постепенности и эволюционности?

Увы, консервативные мыслители оказались не на высоте в споре с революционерами, которые продемонстрировали несколько переворотов по переустройству стран и могут похвастаться, пусть кровавыми, но результатами. А эволюционный путь – это что? Кто его заметил, кто его принял? Да есть ли он на самом деле?

 

Важно то, что путь эволюции по задаче тот же, что и у революции – положительные достижения. То есть это путь положительного наращивания, положительного достижения те же революционеры отрицали: где же ваша эволюция, если один скверный монарх сменился другим скверным монархом? Развития нет!

То есть в споре о развитии, эволюция уступала, поскольку было непонятно, что именно считать развивающими достижениями. Ведь если идёт развитие, то один монарх должен быть лучше другого – а если этого нет, то эволюция не более чем предположение. Если развития не видно, то эволюционный путь несостоятелен. Таковая довольно внятная логика революционеров.

Вторая часть успеха революционеров в том, что они сформировали понятие препятствия для развития, куда записали всё, что нужно уничтожить. У эволюции этого понятия нет, тогда возникает некий тупик: если нет препятствий, то всё, что было прежде, нужно нести за собой, а лучше просто остановиться и стагнировать. Именно этот, совершенно не прописанный консерваторами, момент позволял революционерам отрицать консервативную эволюцию, а говорить о консервативной инерции, ведущей к деградации. И примеров найти тому было легко, особенно если их тенденциозно искать. Но если консерватор не может защитить и представить эволюционную версию, например, спада производства, что по сути своей не имеет отношения к развитию, то революционеры, предлагая свою: спад производства от того, что режим прогнил – остаются в массах без конкурентной борьбы, один на один с массами, с которыми можно делать всё. Факт налицо: практически всегда консервативная школа уступала энергию социального воздействия по причине того, что нечего было сказать. И тогда революционеры легко могли обвинить консервативную школу, что даже эволюция в её устах – это обман. Обвинение консерватизма в кабинетности не устарело до сих пор.

Это было и есть очень серьёзное обвинение Консервативной школе, отрицающее установку школы на развитие. Действительно революционный драйв трудно было обвинить в инерционности, а вот доказать, что эволюции никакой нет, а есть просто социальная инерция умирания – довольно легко.

 

Суммируя, можно сделать вывод, что консервативная школа проигрывала революционерам по одной причине – она, выдвинув мощный антиреволюционный тезис, не смогла его закрепить своей положительной версией социального динамики. А на негативной версии отрицания далеко не уедешь. И революционеры этим пользовались, выдвигая формулу: вы только критикуете и ничего не делаете, а мы делаем, наши ошибки будут оправданы результатами, а вы отомрете сами, поскольку исторической перспективы у вас нет.

 

Сказанное даже в конспективном виде говорит о том, что пока консервативная школа в ответ на революционный формат преобразования мира не выдвинет внятный, четкий свой эволюционный формат, то возможность воздействовать на массы, на умы, привлекать интеллектуалов для защиты школы будет сложно.

Дать консервативную эволюционную версию социальной динамики представляется на данный момент вопросом предельно важным, поскольку от него будет зависеть социальная судьба учения в целом.