![]()
![]()
Длительные дискуссии об истории России оказались делом нешуточным, расколовшим сознание ученых, школьных преподавателей, родителей, детей.
Путин в серии мероприятий поставил точку в этих дискуссиях, что выразилось в идее единого учебника по истории.
Но подавляющее количество ученых про себя подумали: а проблемы-то остались. У людей возникло сомнение, стоило ли Путину вникать в столько рискованное дело и упрощать заведомо сложное и почти неразрешимое?
Попробуем высказаться по этому поводу.
Дело в том, что Путин решал фундаментальную задачу, а частности оставил на ученых. И задача была политическая.
Идея единого учебника по истории выводит на идею единства истории.
Многие мало понимают, что это значит и в чем тут подвиг.
На самом деле, вся историческая наука последних столетий строилась на противопоставлениях, контрарности, отвращения последующего от предыдущего. Особенно ярко это проявилось в 20-м столетии, когда была попытка большевиков отказаться от предшествующей истории вообще, начав её с Октября 1917 года, прокляв всё предыдущее как недоразумение и кошмар. Такая же ситуация сложилась и после 1991, когда от историков политики требовали проклясть «тоталитарную» историю Советов и начать историю с «демократической революции» 1991 года. Поэтому установка на целостность истории фактически оказалась миссией исцеления исторического сознания, запрет дробить историю на части, на фрагменты – а рассмотреть её как целостный, пусть драматически-кровавый зачастую процесс.
Но что это Путину даёт? Зачем столько усилий? Казалось бы – пусть дискутируют, пусть вязнут в материале, пусть плодят учебники.
Но надо понять главное. Единый учебник единой истории – это шаг к единой политической доктрине. Почему?
Дело в том, что любая частная история – это именно история – то есть то, что уже ушло и над чем мы просто наблюдаем. То есть во фрагменте истории исчезает тело процесса – страна и народ! Ведь то, что дроблено – то отказывается от себя в частях, что рано или поздно превращает части во взаимоотрицательные фрагменты, которые никак не соединятся в целое. Так мы теряем историю! Более того, страна как бы исчезает в истории, она становится именно прошлым – не формой нашей жизни, а предметом умозрительных дискуссий.
Но если начать соединять фрагменты, тогда возникнет единая длительность и тогда наше сегодня становится просто фрагментом этой длительности и тогда история становится не отторгнутой частью от современности, а её простое предшествование – шаг пути, который сделан, но не оторван!
То есть история становится длительностью, внутри которой мы находимся и сегодня до сих пор!
Можно спросить, ну и что с того?
Это значит, мы не просто последователи, мы наследники. Само признание всех частей истории нашими говорит о том, что все достижения, сделанные в прошлом – наши достижения, и мы от них не отказываемся. Иначе ситуация с легитимностью страны напрягается. Если вы отказываетесь от такого-то фрагмента истории, исторического лица, то всё, что страна при нём наработала – не ваше, вы сами от этого отказываетесь!
То есть Путин, формируя единую историческую парадигму, решает главнейший международный вопрос для России – её исторической, территориальной, национальной легитимности.
