ПСЕВДОГРЕСС КАК ПРОВОКАТОР ВОЙНЫ

1. криминальная легитимация

«Да, ближайшая всемирная война сотрет с лица земли не только реакционные классы и династии, но и целые реакционные народы, и это также будет прогрессом».

«Мы знаем, где сосредоточены враги революции: в России и в славянских землях Австрии. Мы знаем, что нам делать: истребительная война и безудержный террор» (Энгельс Ф. Демократический панславизм. - Т.6, стр.305-306.)

Необходимость тщательно разобраться с прогрессизмом требует возможность использования его демагогической версии для провоцирования войн и геноцидов. Фраза Энгельса и многие другие высказывания, в том числе Маркса, долго скрывались, чтобы не озадачить славян, среди которых, по недоразумению, а может быть, по плану, утвердился марксизм.

Напомним, что марксизм и все разрушительные революции шли именно под знаменем прогресса, если говорить массовым языком, чтобы было лучше. Улучшение и есть задача всех революций. Но улучшение путем прогресса никто не понимал, как не понимал, что такое прогресс. Кушать больше? Но тогда любой зверь «прогрессировал», как только валил жертву и ею наслаждался. Почему львов не записывают при этом в прогрессисты?

Но тем не менее, Энгельс отдавал себе отчет в том, что писал. Ведь прогрессивное желание жить лучше предполагает как раз хороший стол, на котором должны стоять блюда. Так вот славянство и есть блюдо названных «прогрессистов». Нет противоречий: нет прогресса – пожалуйте на стол прогрессистам. Получается оккупационная теория.

То есть обвинение в отсутствии прогресса не просто оценка состояния, но и повод к войне, уничтожению, оккупации.

Хорошо, допустим, кто не развивается, то деградирует и слабого бьют и поглощают, но в этом случае возникает законный вопрос: а почему признаки прогресса берутся избирательно, то есть слабости выбираются, а сильные стороны сознательно тушуются? Например, Россия не прогрессивна, однако создала гигантскую империю, основывается на мировой религии, мощнейшая культура, новейшие технологии. Но нет. Сидит журналист Маркс среди сотен карликовых немецких княжеств на полуанглиские деньги и заявляет о непрогрессивности славянства, когда рядом такая же дроблёная Италия, которая тем не менее прогрессивна, несмотря на то, что по уровню России тогда Италия была беднейшим захолустьем.

Откуда такая избирательность? Если прогресс – критерий оценки, так давайте применять её повсеместно, начиная с себя. Иначе это просто криминальная манипуляция определения жертвы для натравливания собак.  

 

2. овладение прогрессом

Наша необходимость овладения прогрессизмом заключается в том, что нас постоянно можно обвинять в непрогрессивности в силу огромности территорий и затрат. Когда говорят, что мы богатая страна, мне это неприятно слышать. Потому что затраты на добывание этого богатства, возможно превосходят сами эти богатства. И что бы мы ни делали, мы будет по части элементов цивилизации отставать. Даже вычистить города при нашем тёплом цикле в три месяца невозможно. И это всегда можно вменять. У нас, по сути, некогда дороги укладывать – у нас нет сезонов для дорог: не дождь, так морозы. Можно вечно нас донимать на этот счёт. При этом не в счет достижение и прогресс человеческого духа – в этих условиях мы все-таки строим, создаем, летим, живем, пишем, выращиваем невиданные урожаи (к примеру, 2016 год) и даем пример многим. Но нет, тут мы не прогрессивны. В Бразилии и Австралии снимают два урожая. Так что вам не видать прогресса никогда.

Более того, в силу международной специализации, причем сейчас усиливающейся, любую страну в мире можно выборочно, по слабому профилю, обвинить в непрогрессивности. Действительно если страна отказалась в силу международного разделения труда производить помидоры – по этому признаку можно обвинить в том, что народ настолько ничтожен и не прогрессивен, что даже помидор не может себе вырастить. Очень простой трюк. Но он применяется. К примеру, в отношении Болгарии, которая действительно отказалась выращивать помидоры.

Нам нужно овладеть теорией прогресса, чтобы снять претензии и выставить свои основы прогрессизма с критериями его оценки.