![]()
![]()
Прежняя историография упорно обходит вниманием жен Пугачева, не особо вникая в далекую от крестьянской революции тему. Особенно ей неинтересно, как жены Пугачева закончили свою жизнь. И напрасно.
На первый взгляд, там действительно нет ничего примечательного, однако, при внимательном рассмотрении возникают вопросы, которые наводят на очень серьезные выводы и предположения. Наибольшее недоумение составляет факт их долгой жизни в заключения под стражей в Кексгольмской крепости (это сегодня Приозерск на севере Ленинградской области).
Напомним, если не считать Екатерину Вторую, у Пугачева было две жены.
Первой – Софьей Недюжевой, а также тремя детьми он обзавелся в ипостаси Емельяна Пугачева – донского казака. Второй – Устиньей Кузнецовой – уже в ипостаси «Императора Петра Третьего».
Софья не видела Пугачева с 1772-го года (к слову, сама сдала его властям, после его очередного побега). С января 1774-го находилась под не особо строгим арестом в Казани. После освобождения во время взятия Казани Пугачевым, пребывала в обозе войска, как «жена моего товарища» и с «Императором» едва ли общалась. Устинья после свадьбы и кратковременной совместной жизни, находилась в Яицком городке, с Пугачевым общалась письмами, которые за неё, неграмотную, писали. В конце апреля 1774-го, в условиях поражений Пугачева и приближении регулярных войск, её вместе с арестованными атаманами казаки выдали правительству. Дальше она находилась исключительно под арестом.
Зачем заключать в крепость женщин, которые ничего не знали, не участвовали в каких-то боевых и небоевых действиях мужа, на которых нет крови? Зачем содержать в относительно комфортных условиях более четверти века? (А в каких еще условиях можно прожить четверть века в заключении, и дожить до 60 с лишним лет – возраста по меркам XVIII столетия если не запредельного, то весьма уважаемого?) Зачем такие затраты на простых казачек? Не проще ли просто отпустить их, ну или сослать куда подальше? Пусть выживают сами как хотят. А то и просто умертвить по-тихому – мало ли смертей в то время было? Мало ли народу куда как более заметного и влиятельного неизвестно где и как сгинуло?
Второй момент: Кексгольмская крепость во второй половине XVIII века утратила своё оборонительное значение, превратившись в тюрьму. Но тюрьму не простую. Известно, например, что как раз в рассматриваемое нами время там содержался «Безымянный узник»[1] - одна из «железных масок» российской истории. От Санкт-Петербурга Кексгольм (ныне Приозерск) находится на расстоянии полутора сотен верст. То есть при необходимости, выехать из столицы, забрать заключенного, и вернуться с ним обратно можно было за 2-3 дня[2].
Итак, двух, с виду, непримечательных женщин более четверти века содержат в одной из особых тюрем империи, в оперативной доступности от столицы. Значит, было в этих женщинах что-то, что делало их примечательными. И этим могло быть только одно. Эти женщины ближе, чем кто-либо в мире знал Пугачева физически. Рост, цвет глаз, форма ушей и носа, родимые пятна, шрамы, врожденные аномалии и прочие особые приметы. И, соответственно могли описать. Казалось бы, что тут такого? Миллиарды женщин знают своих мужчин и способны их описать. Некоторые из этих мужчин являются государственными преступниками. Что здесь особенного? Кроме того, следственные органы имели все возможности во всех деталях изучить и подробно описать физическое строение захваченного в плен Пугачева.
«Особенное» здесь появится, если две женщины по разному опишут одного и того же мужчину. Если описание Пугачева Софьей Недюжевой разойдется с описанием Устиньи Кузнецовой. А если вдруг эти описания не совпадут еще и с зафиксированным в протоколах следствия описанием того, кто был казнен на Болотной площади? А это уже не «особенное», а жесткий компромат, которым можно крепко держать «на крючке» весьма влиятельные силы, как в Империи, так и за рубежом – которых можно обвинить в организации переворота в России, что и по тем временам в монархических кругах было не принято. Такой компромат есть масса резонов, во-первых, строго хранить; во-вторых, держать в пределах досягаемости, чтобы оперативно предъявить в случае необходимости.
Вывод: Возникают основания предполагать, что донской казак Емельян Пугачев и некто, выступавший под именем Петра Третьего – разные личности.
[1] Историки, в основном, считают, что это был один из самозванцев.
[2] Известно, в середине XVIII скорость правительственных курьеров доходила до 250 километров в день. Пушкин с подорожной, подписанной почт-директором, в 1833-м году проехал от Москвы до Нижнего за три с половиной дня (то есть по 135-140 километров в день).
