![]()
![]()
Мы крайней осторожностью относимся к высказываниям Е.Ю. Спицына, особенно там, где он откровенно некомпетентен - в вопросах, касающихся событий в России во второй половине XVIII века – а именно Пугачевщины. Но есть моменты, где мы сходимся в своих оценках, а именно – сознательном преуменьшении царской властью масштабов антигосударственных выступлений.
Власть – явление сложное. Не менее сложными являются и основания Власти. Кто и что дает право на Власть. История прямо показала, что Власть, которая держится только на каком-то одном основании нежизнеспособна. Основания для власти – всегда явление комплексное, сложное. Особенное значение такая комплексность приобретает, когда какие-то основания начинают хромать, истончаться, ослабевать. И власть в Российской империи ни в коем случае не только не исключение, но и прямое тому подтверждение.
Монархическую власть, особенно в марксистско-троцкистской традиции, принято изображать как нечто однонаправленное по принципу «что хочу – то и ворочу». Однако те монархи, кто пытался, хотя бы приблизиться к такому принципу, быстро ставились на место. И Власть это прекрасно понимает. Вот почему, несмотря ни на что, вопрос поддержки массами народа, любая Власть, вне зависимости от степени заявленной «демократии», ставит на одно из приоритетных мест в своей политике, Стараясь увеличить позитив и уменьшить негатив – создать если не реальность, то хотя бы видимость всенародной поддержки. Ну или максимально возможно преуменьшить картину неподдержки.
Во времена СССР из всех динамиков лилось «Эх, хорошо в стране советской жить…». Во всех передачах описывался «рост благосостояния советских тружеников». В газетах публиковались «письма трудящихся» в поддержку «эпохальных решений Партии и Правительства». Зато о расстреле в Новочеркасске в 1962-м, дефиците продуктов питания, товаров первой необходимости, говорилось вскользь, как о чем-то локальном и не имеющим особого значения.
Точно в такой же логике действовала монархическая историография на уровне лучших умов своей эпохи.
Нужно четко сформулировать: XVII – XIX столетия для российской Власти в плане оснований были весьма некомфортными. Смута, династическая чехарда. Потом Раскол, когда от Власти отошла колоссальная часть населения страны. Дворцовые перевороты и наконец пресечение династии Романовых, да еще и с утверждением на российском троне Асканиев в лице Екатерины II, которые к России вообще не имели отношения. Крайне неприятная история воцарения Александра I не добавляла Власти оснований. И в этой ситуации демонстрация действительного размаха антигосударственных выступлений могла стать причиной катастрофы Власти в России. И именно поэтому Власть, начиная от лучших умов страны и эпохи и заканчивая органами расследования, стремилась преуменьшить размах что Смуты, что Пугачевщины, что Декабристов.
А.С. Пушкин в «Борисе Годунове», не скрывая масштабов Смуты, тем не менее, выводит Отрепьева как мелкого монастырского служку, который, к тому же не гнушается оговорить своего товарища по побегу.[1]
Тот же А.С. Пушкин всячески люмпенизирует Пугачева что в «Капитанской дочке», в «Истории Пугачева». С разной степенью детализации, но у Пушкина Пугачевщина вырисовывается как нечто локальное, исключительно российское, организованное полууголовными элементами где-то на дальних окраинах страны.[2]
А как показываются Декабристы? Вся историография, начиная с царской, через советскую до нынешней показывает Декабристов как локальный кружок вольнодумцев, что чуть ли не на уровне «квартирников» организовали, выражаясь современным языком, майдан в центре столицы с привлечением войск и заметных масс народа. Как ни странно, монархической версии потрафлял эталонный революционер В.И.Ленин: «Узок круг этих революционеров, страшно далеки они от народа…».
То, что это не совсем так, до нас доходило даже на уровне советской школы из оговорок учителей истории и литературы о существовании не только Северного, где собственно и имело место выступление на Сенатской, но и Южного общества, насчитывавшего тысячи дворян. Но, тем не менее, миф про «узок круг» усиленно внедрялся официальной что царской, что (почему-то?) советской историографией.
И Евгений Юрьевич Спицын в своём выступлении[3] прямо заявил, что вся историография о декабристах базируется на официальном расследовании, что курировал Николай I, и которое имело задачей не столько раскрыть, сколько скрыть истинный размах заговора, огромное количество нелояльных дворян-офицеров, что по идее должны составлять опору Трона, а не планировать его свержение.
И это полностью коррелируется с нашими выводами, что у царей был прямой интерес скрывать истинную картину антиправительственных выступлений.
В заключение, коль скоро мы затронули тему Декабристов, зададимся вопросом: С царизмом понятно. Но почему правду о Декабриста скрывала марксистско-троцкистская историография и не торопится открывать современная?
Казалось бы, показать уровень нелояльности к царизму – в интересах большевиков, как аргумент-обоснование их захвата власти. И это должно было тиражироваться на всех уровнях. Но этого не произошло. Почему? Скорее всего, Ленин, в силу своей некомпетентности пошел на поводу официальной историографии, поэтому выдал про «Узок круг …», а историографы, не желая сотрясать культ Ленина, действовали в этом ключе.
Но почему размах Декабристов умалчивается сейчас? – Непонятно.
[1] Мы не занимаемся плотно Смутой. Однако даже сейчас есть все основания говорить, что силы там были задействованы совсем не мелкие. Что внешние, что внутренние.
